***
– Старший брат сестру баюкал…
– Мама, мама плисла! – закричала Катюша и вскочила с постели.
– Мам, ну чего ты так долго? – спросил Алеша.
Лара заплакала, прижала их к себе и тихо сказала:
– Знаете что я вам скажу? Я больше никогда вас одних не оставлю.
– Никогда-никогда? – переспросила Катя
– Никогда-никогда – ответила Лара и крепче обняла детей.
Почему
– Наташка, ты? – кто-то потянул меня за рукав и остановил.
– Сашка! – я улыбнулась и кивнула.
– Столько лет тебя не видел! Пойдем посидим, поболтаем, – он продолжал меня держать за рукав и даже стал немного тянуть в направлении ближайшего кафе.
Наш роман начался в десятом классе. Мы родились с ним в один день и свое 17-летие решили отметить вдвоем, в кафе. Я заказала 2 пирожных, а он улыбнулся и сказал официанту:
И два кофе с коньяком – а потом, посмотрев на меня, добавил, – тебе понравится.
Я подарила ему одеколон «Саша» а он мне духи «Наташа». Мы долго смеялись и рассматривали коробочки, как будто видели их впервые.
Вечером в подъезде мы первый раз поцеловались и он предложил мне подушиться новыми духами. Он сам открыл флакончик, капнул на палец и поднес к моей шее. Не могу передать, какой прилив эмоций я тогда испытала. Это было настолько неповторимое и прекрасное чувство, что я бы многое сейчас отдала, чтобы испытать его вновь.
Мы уселись за столиком напротив друг друга в маленьком уютном кафе. Он смотрел на меня и улыбался.
– Ты совсем не изменилась. Нет, вру, изменилась. – он замолчал.
Я удивленно посмотрела на него и ждала разъяснений. Где это видано, делать даме такие комплименты?! Еще не хватоло добавить: ты сильно постарела. Но он крутил в руках пачку от сигарет и разъяснять, видимо, не собирался. Пришлось мне задавать вопросы, чтобы убедиться в ложных подозрениях на счет моего внешнего вида.
– Постарела, да?
Он засмеялся и замотал головой.
– Я очень рад тебя видеть.
«Это» произошло за неделю до выпускного вечера у меня дома, когда родители были на работе. Все было совсем не так, как я себе представляла, и, увидев в моих глазах слезы, он спросил:
— Больно?
— Телу больно. А душе приятно, – смахнув слезу, ответила я и уткнулась в его плечо.
– Как ты живешь? – спросила я.
– Никак, – был его ответ.
Выпускной обещал быть необыкновенным. Ну а как иначе? У меня был парень, с которым я собиралась встречать рассвет, и у подъезда он обязательно должен был мне сказать самые главные слова. Но все произошло совсем не так. Он закурил сигарету и посмотрев на свои туфли сказал:
— Ты достойна лучшего.
И ушел. Я долго смотрела ему вслед и вытирала слезы ладошками, которые пахли одеколоном «Саша»
Он закурил сигарету и протянул мне пачку.
– Я не курю.
– И никогда не пробовала, – добавил он за меня.
Я усмехнулась.
– Может ты и мысли мои читать умеешь?
– Нет ничего проще.
– Тогда расскажи, о чем я думаю. Как я жила все эти годы. Чем занималась?
– Чем занималась? Да это неважно. Как жила? Жила. Без меня. А думаешь ты о том, почему я тогда так поступил. Ты ведь для этого сюда приехала, спустя почти 20 лет. Приехала спросить меня: «Почему?»
– Я приехала увидеть своих родителей. Но я не откажусь, если ты ответишь на вопрос «Почему»
Он отвел взгляд, вздохнул и сказал:
– Не знаю я ответа. Молодой был, глупый, гордый. Может мне просто хотелось, чтобы на мои слова «Ты достойна лучшего» ты ответила: «Мне никто кроме тебя не нужен»? Но ты этого не сказала… Знаешь, не ищи ответ. Вся жизнь моя – сплошное «Почему». Два раза был женат. Спросишь почему женился и почему развелся – не отвечу…
Он замолчал, посмотрел мне в глаза и продолжил:
– Ты помнишь запах духов, которые я тебе подарил?
Помню ли я этот запах? Разве можно его забыть? Эта флакончик от духов до сих пор лежит в шкатулке, и даже дочка знает, что это для меня святое и не прикасается к ним.
Я кивнула.
– Я в каждой женщине ищу этот запах. И ты, – он немного запнулся, – и ты… пахнешь ими.
Я замотала головой:
– Их давно уже не выпускают. И я не пользуюсь духами.
Но он как будто не услышал моих последних слов:
– Я так скучал по этому запаху, – и дотронулся до моей руки.
Или от слов, или от его прикосновения на душе стало легко и светло. Я допила уже холодный кофе с коньяком и тихо сказав «Прощай» вышла из кафе.
В лицо дунул свежий ветер, я улыбнулась ему и смахнула слезу, горечь которой уже не пахла одеколоном «Саша»
Ошибка
Тепло. Тепло разливается, оно во мне, оно окутывает меня.
Мне так хорошо. Я счастлив. Я улыбаюсь. Никто не видит этого, и это мне нравится. Я закидываю ногу на ногу и расслабляюсь. Мне нравится, что я один.
Сладко зевнув, я закрываю глаза и уплываю.
Мне снится небо. Голубое-голубое. Мне снится солнце и океан. А вот и я. Я вижу себя. Я громко смеюсь, обнимаю тебя. Ты смотришь на меня с такой любовью! Я тоже тебя люблю. Я прижимаюсь к тебе всем телом. Ты смотришь мне в глаза.
Как же я люблю тебя! – шепчешь ты мне.
Я убегаю. Ты машешь мне вслед рукой.
Я счастлив. Мне так хорошо! Если бы-ты только могла знать, как мне хорошо!
Неужели можно быть таким счастливым?
Что это? Это ты меня обнимаешь? Мне неприятно. Убери руку. Что ты делаешь? Мне больно… Мне так больно. Я задыхаюсь. Мне не хватает вохдуха. Помоги мне. Помоги мне пока не поздно…
Что же ты делаешь? Я же верил тебе! Я думал, мы всегда будем вместе. Я верил, что все будет так, как в моем сне. Зачем? Зачем ты это делаешь? Ты не любишь меня? Ты не хочешь быть со мной?
Дай мне шанс. Один только шанс, и ты поймешь, что я хороший. Я не буду тебя никогда обижать. Когда тебе будет плохо, я просто буду сидеть рядом и держать тебя за руку. Я буду молчать и гладить тебя по шелковистым волосам.
А когда мне будет плохо, ты поможешь преодолеть все трудности, потому что ты умная и мудрая. У тебя огромные синие глаза, в которых живет любовь.
Я не помешаю тебе быть счастливой. Я просто хочу быть с тобой рядом и в горестные минуты и в минуты счастья.
Я никогда не обману тебя и не предам. Я обещаю тебе, моя любимая мамочка, что буду самым лучшим сыном на свете!
Только не делай этого. Мне так больно.
Мама!!!
Зачем же ты сделала это?
Кровавое месиво вытащили щипцами. Кровь выливалась в белую миску.
Все, что осталось этой женщине – это только вытереть слезы, положить на живот холодую грелку и отправиться в палату, где в ожидании такого же избавления сидела я.
Женщина зашла в палату, держась за живот, и легла на кровать. Её лицо было бледным, а губы что-то шептали. Мне захотелось услышать, что она говорит, и я подошла к её кровати.
Она посмотрлела мне в глаза и тихо сказала:
Больно. Очень больно.
Где? – спросила я.
Здесь – ответила она и показала на низ живота.
Меня кто-то взял под руку.
Мамаша, о чем вы думаете? Я третий раз называю вашу фамилию. Вам что, особое приглашение нужно? Доктор ждет. Идемте быстрей.
Я отдернула руку и подошла к окну.
На асфальте большими буквами было написанно: «Мила, спасибо за сына!»
Рядом с надписью стоял мужчина, в руках которого были цветы и пакет с красными яблоками.
Я поняла, что никто не напишет мне таких слов, и никто никогда не поблагодарит за ребенка. Я поняла, что никто не принесет мне в роддом цветов и яблок.
Яркий лучик солнца заглянул в глаза, и слезы потекли по щекам. Мне почему то захотелось яблок. Больших-больших, красных, с желтым переливом. Мне захотелось взять это яблоко обеими руками, уткнуться в него и носом, и губами и рассказать ему, что я совсем одна на этом свете и что мне сейчас очень плохо.
Медсестра опять взяла меня под руку:
Мамаша, вы что, не слышите меня?
Слышу, – тихо сказала я, забрала свои вещи и поплелась к выходу.
Малыш, я с тобой! Я не сделаю тебе больно никогда. И ты не думай, я совсем не боюсь боли. Боли внизу живота. Я боюсь боли в груди. Там, где находится душа. Там, где ничто не сможет заполнить пустоту, если тебя не будет. Я не хочу совершить ошибку, о которой буду сожалеть всю жизнь.
Маленький комочек внутри меня положил ногу на ногу, руку закинул за голову, зевнул и уснул. Ему снилось солнце, океан и женщина с зелеными глазами, которая прижимала его к себе и шептала:
– А трудности? Мы справимся. Правда, дочурка?
Валентины +
Валя сидела на полу, поджав ноги и слегка покачивалась. Волосы её были растрепаны, глаза красные то ли от усталости, то ли от слез. Никогда она еще не чувствовала себя так скверно. Нужно было срочно взять себя в руки и прекратить жалеть. Но ноги не слушались, а в голове звучали любимые стихи: Мой милый, что тебя я сделала?
